Шел, не скрываясь и шумел, попинывая камешки. В проулке темно. Впереди вырисовывается силуэт фрица. Он водил автоматом по сторонам, в поисках беглеца и резал лучом фонарика темноту.

— Герр офицер! — окликнул я его на немецком.

Тот резко развернулся и тыкнул в мой сторону стволом, казалось, еще секунда и он полоснет по мне очередью:

— Стоять!

Я поднял руки:

— Не стреляйте. Герр офицер. Мое имя Алекс Вольф, я служащий и работаю на графа Сольмс-Лаубаха.

Фриц подбежал ко мне и, не отводя автомата, вонзил лучик фонарика в лицо:

— Покажи документы!

— Мое удостоверение еще не готово, но есть пропуск. Вот, посмотрите, — я вытащил спасительную бумажку.

Немец посветил на бумагу с двух шагов, не приближаясь и держа меня на мушке:

— Что ты хотел?

— Я видел, что вы кого-то преследуете, решил вам помочь. Он побежал туда, — я махнул рукой в сторону основной улицы.

— Кто это был, лицо разглядел?

— Я видел только силуэт.

Фашист зло плюнул и, оттолкнув меня плечом, рванул в указанном направлении. Я сделал вид, что выхожу из тупика, поплелся, не торопясь за фрицем. Но лишь он скрылся из виду, вернулся в проулок.

— Можешь выходить, — сказал я дереву, что одиноко торчало на обочине. — Он ушел.

Оттуда показалась чья-то тень. Хрен знает кто это, но на всякий случай я приготовился встретить незнакомца, приглядев на дороге обломок кирпича, встал возле него.

— Спасибо, — проговорила фигура знакомым голосом и вышла на свет луны.

— О, старый знакомый, — усмехнулся я, разглядывая испуганного цыгана-чистильщика обуви, который на площади косил под грека. — Кажется тебя зовут… Евдоксий.

— А, это ты, дядя? — облегченно выдохнул цыганенок. — Ты меня спас…

— Какого хрена ты шляешься по ночам?

Парень сник и пробормотал:

— Я хотел убить. Хотя бы одного, — он вытащил из-за спины руку с ножом, сглотнул и продолжил дрогнувшим голосом. — Отомстить… Они всех убили, дядя. Понимаешь? Мануша, Баро, бабушку Зару, Виту… Всех, лишь только потому, что они цыгане. С-суки… Ненавижу этих тварей. Нож в его руках затрясся.

— Ну, так ты много не навоюешь, — я подошел к нему и положил руку на плечо. — С ножом на патруль? Каким местом ты думал?

— Да я хотел возле бара подкараулить одного. Кого-нибудь, кто пойдет забор обоссывать пьяный. А тут эти откуда-то появились. Я хотел убежать, но быстро не мог. Меня сегодня один из фрицев на площади сапогом поддых дал так, что до сих пор ребра ломит. За то, что я ему обувь не начистил как-надо. А у меня просто щетка от ваксы слиплась. Надо было новую купить, а он приперся, сел на стульчик передо мной и сапоги свои вонючие в морду мне сует, мол, чисти, свинья. Если бы не ребро, не догнали бы они меня.

— Так… Понятно. А сейчас слушай меня, Евдоксий, или как там тебя по-настоящему зовут?

— Рубин, — тихо пробормотал парень.

— Другое дело, — улыбнулся я. — Получается я угадал твое имя при первой нашей встрече. А сейчас слушай и запоминай. Если повезет, убьешь гада, а они потом десять мирных казнят. Сам можешь сгинуть, и других под удар подставишь.

— Тебе, хорошо, дядя. Ты смотрю на них работаешь, устроился жирно. А убийцы моей семьи живут и могилы моих родичей топчут. Чем ты лучше, чем они?

— Отставить ересь! Я разве говорил, что их не надо убивать?

Парень насторожился и внимательно на меня уставился.

— Их не то что убивать надо, каленым железом выжигать, — процедил я. — Но так, чтобы никто из своих не пострадал. Я знаю, как это сделать. Парень ты, смотрю, толковый. Если не трус и готов мне помочь, то я научу тебя, как гадов давить.

— Я?.. Да я! — цыган прижал кулак с ножом к груди. — Да ты только скажи, что делать! Я им зубами глотки буду грызть.

— Зубами не надо, наше главное оружие — это голова. Пошли, провожу тебя до дома.

— Так патрули же?

— Не ссы, у меня пропуск имеется, как раз на двоих. Только переоденься.

— Мы вернулись на улицу к дереву, где бросил коробки, я дал ему одну из рубах что выдали мне сегодня. Одежда оказалась не по размеру большая. Но не критично. Сейчас многие носили вещи не со своего плеча.

— А как мы их убивать будем? — нетерпеливо спросил цыган.

— Узнаешь, — многозначительно кивнул я. — А пока план такой… Все как всегда, работаешь на площади и не привлекаешь к себе лишних подозрений. Слушай, что вокруг люди говорят. Особенно полицаи, которые из русских. Подмечай и мне будешь докладывать.

— А где тебя искать? Как с тобой связаться?

— Придет время, я сам тебя найду на площади.

К дому Марфы я подошел, когда совсем уже полностью стемнело. Шел, стараясь не выронить ничего из рук, чертыхался под нос. Почти свернул уже во двор, но вовремя замер и отпрянул обратно.

Голоса. Во дворе кто-то тихо разговаривал. Я осторожно выглянул из своего укрытия. Да, точняк, какая-то пара темных личностей злостно нарушала комендантский час. Один доставал из окна первого этажа какие-то коробки, а второй принимал и составлял их на тачку.

Глава 12

Воры? Марфу кто-то решил обокрасть? Я напряг слух, но больше темные личности не разговаривали. Продолжали свое дело молча и слаженно. Я насчитал девять коробок, перекочевавших из окна в тачку. Потом подающий спрыгнул ко второму, они пошушукались, и тачка, едва слышно скрипнув, канула во мрак противоположной стороны двора вместе с одним из этих двоих. Оставшийся поднялся на крыльцо. Чиркнула спичка, потянуло табачным дымом. Но огонек было не видно. Тертый калач этот некто, сигарету в кулаке прячет.

Я кашлянул, и, не скрываясь, вошел во двор, бормоча про непроглядный мрак.

Тень дернулась, огонек осветил куцые рыжие усишки и острый нос.

— Вечер в хату, дядя Степа, — прошептал я.

— А, это ты, — “лисья морда” с некоторым даже облегчением выдохнул. — А я думал, тебя уже фрицы расстреляли, раз до комендантского часа не явился.

— Рабочий день затянулся, — ухмыльнулся я. — Но возвращаться в неурочное время бывает познавательно.

— Ты бы осторожнее, Саша, а то длинный нос могут и подрезать, — в тон мне ответил “лисья морда”.

— Да ничего такого, Степан, — примирительно сказал я. Пока что меня их темные дела не касались. Я еще в тот вечер понял, что эта компашка мутит что-то криминальное. Но может это даже и хорошо. Никогда не знаешь, когда могут пригодиться услуги жуликов. Особенно с опытом работы, а это был явно тот самый случай. — Каждый занимается своим делом, и мало ли, что мне могло тут почудиться от усталости, ведь так?

— Верно мыслишь, дядя Саша, — “лисья морда” торопливо затушил сигарету и юркнул в дом. Нда, теперь понятно, почему у нас петли на двери так хорошо смазаны. И пол не скрипит практически. Хотя на вид дом — типичная старая развалина, тут у каждой доски должна быть своя нота, а у двери так вообще целый оркестр.

Фрицы называли Поганкины палаты на свой лад — Поганкинхауз. В будущем я в этом белокаменном доме-крепости с вычурным крыльцом, конечно же был. Это место входит в число обязательных достопримечательностей. Историки считают, что эту толстостенную громаду построили купцы, когда их вместе с их богатствами поперли из Псковского Крома, главной крепости. Мол, ваши ценности, вы и защищайте, нефиг общественным ресурсом пользоваться. Ну и купцы, чтобы обезопасить себя от то и дело устраивающего всякие бунты и беспорядки народа, возвели вот это. Надежное укрытие, и все такое.

Вроде бы, перед войной тут тоже был музей. Но сейчас сводчатые залы были пусты, никаких экспонатов, витрин и стеллажей. Будто все собрали и куда-то унесли.

В один из величественных залов стащили столы и стулья и расставили полукругом.

Граф усадил меня за своим правым плечом, чтобы в нужное время я вступал, как переводчик.

Зачем ему это понадобилось, стало понятно чуть позже. В рабочую группу по вопросам искусства входили как немцы, так и русские. Кто-то из последних немного балакал на немецком, но большинство языка не знали.